TERRA INCOGNITA Леонида Круглова
Интервью журналу Keep Walking
-Что самое сложное в экспедициях?
-Я сам. Я всегда говорю, что я – это самое слабое звено моих экспедиций.Я, например, человек очень трусливый, оказываюсь в самых невероятныхместах, спрашивая себя, что же я здесь все-таки делаю, но все равно идудальше, преодолеваю себя. Так было и в первой экспедиции в 94-ом году вПапуа-Новую Гвинею. Мы искали племена, в которых еще существуютобычаи каменного века. Мы летели, потом плыли, потом шли пешком черезджунгли. Это было как в приключенческом романе. Сначала по колено,потом по пояс в воде, жара, как в бане, болота кишат змеями, а мычувствуем себя, как мальчишки, которые отправились на поиски«каменного века». В том племени, куда мы шли, по свидетельствамимиссионеров, еще сохранялись обычаи каннибализма.
-Помните первую встречу с первобытным человеком?
-Я запомнил это на всю жизнь. Мы шли через джунгли, и наши проводникиначали задолго до того, как мы дошли до места, перекрикиваться сжителями селения. Вдруг я нос к носу столкнулся с голым человеком,который дышал, раздувая ноздри. В руках он сжимал копье и стрелы. Онне смотрел на меня - он меня обнюхивал, как гончая собака.
-Как вы устанавливаете контакт с первобытными племенами?
- Нас всегда сопровождает кто-то из местных. Во всех первобытныхплеменах люди очень трудно идут на контакт. Первая реакция никогда небывает положительной, она всегда настороженная. Поэтому очень важно,чтобы люди к тебе привыкли и перестали воспринимать как что-тоэкстраординарное. - Как нужно вести себя, чтобы Вам не причинилизла? -Ваше внутреннее состояние должно быть очень ровным. Человек недолжен быть ни испуган, ни восторжен. Не должно быть абсолютноникаких отрицательных эмоций. Чем более первобытно живут люди, темболее остро они ощущают вещи, которые ты несешь в себе, это почтиэкстрасенсорное, чувственное восприятие действительности. Не должнобыть ни агрессии, ни высокомерия, ни страха. Например, в Эфиопии мыснимали палочные бои, они называются донга. Дерутся мужчина смужчиной, у них в руках две палки, одной они отбиваются, а другойнаносят удары. Я оказался в самом центре этого боя, снимал его изнутри. Ивдруг один человек замахнулся и хотел ударить меня. Я посмотрел на него,и когда он понял, что я не испытываю ничего отрицательного – онулыбнулся.
-Вы помните еще ситуации, связанные с риском для жизни?
-В Эфиопии однажды утром мои проводники сказали мне, что ночьюприходили старики, сидели вокруг палатки и совещались о том, не убитьли нас.
-И вам стало страшно?
-Нет. Ведь в первобытных племенах нет страха смерти, и смерть неозначает конец всего. Мир мертвых очень рядом. Умирая, человек простопереходит в другое состояние. То, что старики хотели нас убить, не былодля них чем-то из ряда вон выходящим. Они хотели взять наши вещи исовершенно повседневно обсуждали, не убить ли нас.
-Какое вы испытываете чувство, вступая на новую землю?
- Это ощущение, как если отправляешься в путешествие через океан налодке, когда от тебя ничего не зависит, ты ничего не решаешь, ты в рукаху каких-то высших сил. В Эфиопии нам предстояло идти через долину,окруженную со всех сторон горами. Чем ближе к центру – тем болеепервобытные племена. В последнем селении стоял сарай, где сиделпрезидент региона. Его охраняли четверо человек в рубашках но безштанов. За сараем начиналась другая земля, как в «Затерянном мире» уКонан Дойля. Местность, где действуют другие законы, но они тебенеизвестны, где логика людей, их поступки, язык, тебе непонятны. Из всехблаг цивилизации у этих племен были только автоматы Калашникова,которые привозили из Уганды и Судана. Было абсолютно непонятно, какразговаривать с этими людьми, они, завидя нас, просто разбегались. Словаи договоренности не действовали, в нашей группе случился кризис. Потоммы дождались вождя, который сопровождал нас в этом походе, онпозволил нам пройти через его территории.
-Узнаете ли Вы что-то новое о себе в экспедициях?
-Да, например, что у меня отличные физические данные. Переходы черезпервобытные территории связаны с огромными физическими нагрузками.Выжженная земля, жара, пустыня, и ты только каждый раз говоришь себе,что завтра будет лучше. При переходе через Великий Рифтовый разлом мнебыло очень тяжело. Почему-то вспомнилось, что там русскийпутешественник Булатович потерял половину своей тридцатитысячнойармии. И вдруг я увидел на выжженной земле дерево без единоголисточка, но усыпанное розами. Я подумал, что у меня началисьгаллюцинации. На всякий случай я снял это на видеокамеру. Потомоказалось, что дерево существовало в действительности. Я оченьобрадовался, хотя когда мы оказались у реки, я уже не ходил – я ползал.
-Бывали ли моменты, когда Вы говорили себе – «хватит, больше немогу»?
-Я никогда не говорил себе в экспедициях – хватит, больше не могу.Никогда. Я всегда веду дневник, а в конце оставляю чистый листик – чтобызаписать то ,что еще хочется сделать. А вернуться хочется, как правило,всегда – все места, где я был, вспоминаю с любовью. Во время экспедицийвсегда намечаешь себе один план, а потом узнаешь много разных вещей,которые обязательно хотелось бы посмотреть, но не удалось. Поэтому япрактически всегда хочу вернуться туда, где уже побывал.
-Что Вас привлекает больше всего в первобытном ощущении мира?
-Общинность. Люди ощущают себя единым организмом. Нет панибратства,но есть общность, общие потребности, и все решается по справедливости.Я оказываюсь в таких местах, где сознание не испорчено массовойкультурой. Там более чистые, более простые взаимоотношения междумужчиной и женщиной, и дружба, и вражда – все как у нас, только безшелухи. Все человеческие сюжеты, которые существуют, существуют и там,но в чистом виде.
-Какое ощущение из этих путешествий Вам особенно важно?
- Однажды мы были на Тасмании, у Черной речки. У нас сломалась машина,пришлось переночевать прямо там. У меня весь день было оченьтревожное, гнетущее предчувствие, мне не хотелось там оставаться, но мыразбили палатку там, где лес образует что-то вроде амфитеатра и рядомтечет черная речка. Это был первобытный лес, сохранившийся еще современ динозавров, там живут самые древние животные на земле. И ночьюя почувствовал первобытный, нечеловеческий, животный страх. Я ощущалсебя неандертальцем в первобытном лесу, который колышется, шевелится,дышит, который живет вокруг тебя. Это было ощущение живогопространства, одухотворенного единого целого, которое одновременно изащищает тебя. И именно тогда я ощутил себя не песчинкой цивилизации,а частичкой чего-то огромного, мощного.
-Куда вы едете сейчас?
-Я еду в Эфиопию. На этот раз на свадьбу. Женится герой нашего фильма опалочных боях. Это замечательная история. Однажды он к нам явился сдлинными бусами, которые ему подарили четыре девушки. Среди них двебыли по красоте сравнимы разве что с Наоми Кемпбелл. Я думал, что емунравится одна из них. Однако он сказал, что ему нравится совершеннодругая – маленькая, невзрачная, скромная. Я спросил – почему? А онответил: «Я не знаю. Я ее люблю. Люблю такую, какая она есть». Этотголый, примитвный по виду человек, сказал мне, что любит и не знает,почему. И я понял, что в нашем фильме о палочных боях не хватаетсвадьбы.
-Что отличает путешественника двадцать первого века от всехостальных?
-Сновидения. В Африке мне снились невероятные сны – другие планеты,космические корабли, летающие прозрачные существа, женские существа,дарящие что-то теплое, приключения, путешествия.
-Вы первобытный человек или человек двадцать первого века?
-Я и то, и другое. При переходе через Великий Рифтовый разлом я узнал,что там был найден самый древний на планете Земля человек. Ученыеустановили, что у всех нас, живущих на земле, есть его ген, один общийген, связывающий все раcсы. Прошлое, настоящее и будущее переплетены,они существуют вместе, а мы находимся на пересечении этих трех времен.И в путешествиях очень интересно это пограничное состояние – междуцивилизацией и чем-то первобытным, доисторическим. А тяга кпутешествиям – это сила, которая ведет тебя, которая призывает, и если недать страху иметь над собой большую власть, то эта сила заводит тебя втакие невиданные места, ради которых стоит жить и рисковать.