Тува

Наша экспедиция планировалась более двух лет, но мы всё равно не смогли предусмотреть всей сложности этого путешествия. Лишь нетронутая чистота природы тех мест придавала нам силы во время тяжёлых переходов по дикой тайге Восточных Саян, там, где течёт река Хамсара. Здесь никогда не было дорог, и единственным средством сообщения был старый, разваливающийся на глазах самолётик. Дальше нам предстояло многие дни двигаться верхом, преодолевать пешком многокилометровые болота, переплавляться на плотах через бесчисленные местные реки и речушки.

От местных жителей, тувинцев-тоджинцев, жителей поселка Тора-Хем, мы уже знали, что где-то высоко в горах находится священный источник ааржан, чья целительная мощь связывает собою воедино силы двух миров — Верхнего и Нижнего. Но путь к нему знали только оленеводы, кочующие в тех местах.
Во время путешествия к оленеводам мы часто слушали рассказы проводников о тайге. Её населяли таинственные силы, влияющие на жизнь и судьбы людей. Тайга вобрала в себя всю полноту их мира и невозможно было не задуматься над странной властью этих лесов. Казалось, будто они могут отказать в приёме незваным гостям.

Никто не попадался нам навстречу, и мы думали, что никого и нет в окружающих нас молчаливых чащах. Но наши спутники убеждали нас в обратном. Жители этих мест верят, что земной мир населяют многочисленные духи, среди которых очень важную роль играют духи-хозяева гор и рек, перевалов, источников и озёр, деревьев и очагов. Всё здесь принадлежит им.

Отрывок из дневника:

«22 июля.
Кругом болото. Для ночлега выбрали несколько довольно крупных кочек. Но всё равно отовсюду сочится вода. Веточек кустарника хватило только на то, чтобы вскипятить чайник. Чазылчи считает, что нам надо спешить — по всем признакам лето в этом году будет коротким и уже в августе выпадет снег. Сегодня днём температура была 25 градусов, а сейчас только 3. Перед сном опять рассказывали нам о красавице на белой лошади, которая время от времени появляется в этих местах: «Это хозяйка тайги». Спать в палатке отказались, завернулись в шкуры и как обычно улеглись прямо на земле.»

Однажды мы вышли на открытое горное плато в поисках стоянки оленеводов, но нашли там лишь следы от костров и многочисленные колышки, вбитые в землю. «Судя по колышкам, это стадо оленей состояло примерно из 150 голов, — покачал головой Чазылчи, — и были они здесь примерно две недели назад. Будем искать дальше. Они пошли вон в том направлении”, — он указал рукой в серое туманное пространство впереди.
Горные тропы на перевалах, по которым нам предстояло идти, непроходимы для лошадей, и поэтому нам было очень важно найти стойбище, где бы мы могли пересесть с лошадей на верховых оленей: без них путь к источнику был просто невозможен. Каждый раз, в очередной раз спускаясь с горы, мы надеялись увидеть стоянку оленеводов. Но перед нами открывались лишь новые каменистые насыпи и пустынные, поросшие чахлым кустарником склоны. Наши силы были на исходе.

Мы устроили последний привал у найденного нами алтаря «Оваа», сложенного из кучи камней. Проводники рассказали нам, что эти алтари устанавливали в наиболее почитаемых местах, главным образом в горах на перевалах и реже — у священных озёр и целебных источников. Здесь нам предстояло решить: отложить ли поиски и вернуться назад или продолжить путь, несмотря на то, что запасы провизии подходили к концу.

Вдалеке от городов, в отстутствии явных признаков цивилизации, измерение времени часами и минутами теряет свой смысл. Снова и снова я спрашивал у проводника, видят ли они признаки стоянки оленеводов. «К вечеру дойдём, наверное, от погоды зависит…» Они всегда добавляют «наверное», «может быть». Мы решили продолжать поиски еще два дня и потом поворачивать назад.

За очередным перевалом нам неожиданно открылся стан оленьщиков. Мы были в самом сердце Тоджи, в горной тундре, недалеко от снежных вершин, обозначенных на картах как Пик Топографов, местное же название этих мест было Хар-Тайга — Снежная Тайга.

Никто из них не спрашивал, как нас зовут, никто не приветствовал — мы лишь перехватили несколько внимательных взглядов. Люди продолжали заниматься своими делами. В стане находилось двенадцать человек, из них трое детей. Норжумаа — хозяйка одного из чумов, без лишних слов пригласила нас под полог из оленьих шкур и напоила горячим чаем с молоком. Лишь вечером вокруг нас собрался весь стан, и начались взаимные расспросы.

Оленеводы общины Одуген кочуют в верховьях Енисея так же, как и их предки много веков назад. Глава Одугенской общины Павел Коол, низкорослый, с непроницаемым, бронзовым лицом, выказал нам скупые знаки уважения. Он первым увидел, как мы подъезжали к стану и сразу догадался, что мы шли много дней по тайге и в тундре. Ездить верхом в тайге опасно, для этого нужен особый навык и потому, как правило, редкие местные гости — фельдшеры, переписчики населения — попадают сюда на вертолётах.

Мы быстро познакомились со всеми: самый старый человек в общине — дед «Майор». Так его зовут потому, что в своё время он служил в советской армии.
«Ашакай» — один из уважаемых людей общины, сразу согласился помогать нам во всем. Ашакай — это прозвище, и означает оно «старичок». Здесь у всех есть прозвища, и оленеводы почти не называют друг друга по именам.

Почему он у вас старичком-то оказался? — позднее спрашивал я у членов общины. «Потому — очень умный он, всё знает. И добрый всегда», — отвечали мне.

Старичок! Какое ласковое и уважительное прозвище!

По соседству жила семья с маленькой девочкой по имени «Чойгана», что означает — пихтовая веточка.

Мы наблюдали жизнь тоджинских оленеводов, такую же неспешную и размеренную, как их беседы и песни. После перехода через тайгу эта жизнь не казалась нам тяжёлой. Она была исполнена особого психологического комфорта, основанного на гармонии с природой. Днём мы старались помогать по хозяйству, осваивали навыки верховой езды на оленях, а вечерами слушали рассказы оленеводов, в которых как о само собой разумеющемся говорилось, что камни в ручье или мох, по которому ходят олени, могут разговаривать, что некоторые места могут «пропустить» человека или наоборот «закрыть» ему путь… Эти истории оказались ключом к пониманию той гармонии человека и окружающей среды, которая чувствовалась здесь во всем…
Эта древняя земля связывала собою прошлое и настоящее, древность и современность, объединяла культы, традиции, религии, верования и мифы, питая и наполняя их новой жизнью через единение с окружающей природой.

Шаманизм, буддизм, духи гор, лесов, рек, чудесные источники, предсказания — всё это и поныне является неотъемлемой частью сознания живущих здесь людей, их мира, их представлений о мироздании и его законах.

Мы видели, что, несмотря на огромные изменения, которые произошли в Тувинской культуре за последние пятьдесят лет, древняя душа этой страны всё ещё живёт своей таинственной жизнью, светится в глазах людей. Это был один из оазисов первобытной культуры, когда человек ещё не знал больших городов, жил среди непостижимой природы и чувствовал свою полную зависимость о нее, забирая у неё только то, что ему действительно необходимо.